9 февраля 1881 года – день смерти великого писателя Фёдора Достоевского. Филолог и литературовед Дмитрий Богач рассказал в эфире пресс-центра медиагруппы "Патриот" о смысле романа "Преступление и наказание". Об этом пишет издание ФАН.
Богач рассуждает о романе с точки зрения христианства – религии милосердия, в которой даётся шанс на спасение каждому, даже самому закоренелому грешнику. Достоевский писал о воскресении из мёртвых в духовном смысле, и это воскресение наступает, когда человек ощущает потребность в покаянии.
Вопреки общепринятому мнению, навязанному большинством критиков, литературоведов и учителей, Богач не считает "Преступление и наказание" мрачным романом, а Достоевского – депрессивным писателем. Наоборот, филолог подчёркивает, как много в творчестве у Фёдора Михайловича светлых мотивов, как сильно стремятся его герои к счастью и часто обретают его в конце концов, как и произошло у Раскольникова.
«Сцен человеческого счастья у него нисколько не меньше, чем сцен страдания. И эти сцены счастья очень пронзают человеческое сердце, заставляют его испытывать благоговение и эмоциональное напряжение, обогащая духовный мир человека. Когда мы читаем Достоевского, мне кажется, мы сами становимся лучше, чем мы есть на самом деле», – рассуждает Дмитрий Богач.
Также литературовед считает, что произведения Достоевского в силах понять лишь те люди, которые страдали не меньше его героев. Изначально писатель задумывал роман как собственную исповедь, когда переосмысливал свою жизнь на каторге.
«Не помнишь ли, я тебе говорил про одну "Исповедь-роман". Это будет, во-1-х, эффектно, страстно, а во-2-х, все сердце мое с кровью положится в этот роман. Я задумал его в каторге, лёжа на нарах, в тяжёлую минуту грусти и саморазложения», – так писал Достоевский родному брату.
Фёдор Михайлович познакомился на каторге с людьми, среди которых были самые страшные преступники. Ему довелось пообщаться с человеком, который убивал маленьких детей, но даже он, по мнению писателя, не был окончательно обречён на вечный мрак. Достоевский верил, что глубокое раскаяние способно смыть кровь даже с самых запачканных ею рук.
